СЕВРЮКИ (СЕВЕРЯНЕ) —
   1) название коренного населения Северских земель в бассейне р. Десны, Сейма и Сулы. Согласно источникам название произошло от реки Сев, берущей начало на северо-западе Курской области.
   По описанию преподобного Нестора племя это было дикое и суровое: "...живяху въ лесе, якожа всякiй зверъ, ядущие всё нечисто, срамословье въ них предъ отъци и снохами; браци не бываху въ нихъ, но игрища межю селы. Схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовская игрища и ту умыкаху жены собе, съ нею же кто съвещащеся; имяху же по две и по три жены. А ще кто умираще, твораху надъ нимъ трызну и по семъ собравше кости и вложаху въ судину малу и поставляху на столпе на путех".
   В VIII – X вв. севрюки платили дань хазарам "...по беле и вевернице отъ дыма".
   В 884 г. князь Олег утвердившись в Киеве подчинил севрюков своей власти в составе Древнерусского государства, "...возложив на них дань лёгку и не даст имъ, Казаромъ, дань платити, рекъ: азъ имъ противенъ, а вамъ нечему".
   Названия «севрюки», «северяне», «Северские города», «Северская земля» упоминаются в письменых источниках до конца XVII в.
   Проживая в порубежье Дикого Поля, знающие степь, севрюки охотно нанимались Московией и Княжеством Литовским на охрану южных рубежей своих государств.
   В Смутное время севрюки активно поддерживали Лжедмитрия I, на что московские власти ответили карательными операциями, вплоть до разгрома некоторых волостей.
   После 1613 г., по прошествии Смутного времени, упоминание о севрюках как народе, исчезает из исторических документов.
   У села Глушково две городищенские насыпи долгое время именовались Севрюками, существовал в тех краях и хутор Севрючий.
   И поныне в Курской области не такая уж и редкая фамилия Севрюковых.

   2) Вор, угрюмый, суровый человек, воркун, брюзгач, неприступный. Такое определение существует в Толковом словаре живого великорусского языка Владимира Даля. «Что смотришь севрюком?» — так говорили о тех, кто смотрел «недобрым» взглядом.
   О худой славе поселений Северской земли напоминают также разного рода поговорки: «Обоянцы — Бога не боянцы», «Ольховатка — Лиховатка», «Вязовое — кто войдет, тот завоет» и тому подобное.

   3) Разбойники, промышлявшие в Курском пограничьи в XV – XVII вв.
   Пограничное положение, редкое население и относительная слабость центральной власти предоставляла севрюкам широкую возможность совершать разбойные нападения вплоть до первой четверти XVIII в.
   Разбой был постоянным занятием не только тех отверженных, которых общество выбрасывало из своей среды, но и обыкновенных мирных обывателей, которые нередко смотрели на это, как на «стороннее занятие», дававшее отличный «заработок».
   До того, как в порубежье Дикого Поля стали высылаться московские войска, именно на севрюков была возложена обязанность охраны рубежей.
   В 1549 г. ногайский князь Юсуф жаловался Ивану Грозному: «наши люди ходили в Москву с торгом, и как шли назад, ваши казаки и севрюки их побили».
   На что из Москвы отвечали: «на поле (Дикое поле) ходят казаки многие, казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а из наших украйн, с ними же смешавшись, ходят и те люди как вам тати, так и нам тати и разбойники».
   Основная часть разбойных «ватаг» формировалась за счет беглых крестьян, прибывавших сюда из центральных районов России.
   Одни из них поступали на службу в гарнизоны пограничных городков, другие оседали на землю и занимались хлебопашеством, а самые беспокойные подавались в севрюки.
   Поживу себе искали они и за счёт татар, и за счёт «литовских людей», не брезгуя грабежом соотечественников.
   Правительство усиленно боролось с разбойниками-севрюками. Однако искоренить порубежный разбой полностью не удавалось никогда, тем более, что подчас у грабителей находились и высокие покровители.
   Нередко разбои и грабежи приобретали «классовую» окраску и направлялись против господствующих сословий.
   В 1658 г. боярин Б. М. Хитрово жаловался казацким старшинам, что из приграничных брянского, карачевского, рыльского и путивльского уездов «крестьяне, живущие в имениях вотчинников и помещиков, и холопы бегают в Малороссию, потом приходят оттуда на прежнее жительство толпами, подговаривают к побегу с собой других крестьян и холопов, и нередко отмщают своим господам, если прежде были ими недовольны: набегают на их дома, сожигают их, убивают хозяев и их семейства; иногда они запирали господ в домах, закапывали дома со всех сторон землёй, и так оставляли жильцов умирать голодною смертью».
   Особенно эти явления усиливались во время крупных народных волнений. Во время восстания Степана Разина порубежные воеводы с тревогой отмечали появление «воровских шаек» в окрестностях пограничных крепостей и даже нападения их на небольшие воинские отряды «служилых людей».
   Деятельность разбойничьих шаек прекратилась только после выхода России на Черноморское побережье, когда через Курский край пролегли важнейшие магистрали, связывающие центр и юг страны.
   Последнюю шайку, грабившую в окрестностях Курска, уничтожили в начале 1860-х гг. при губернаторе В. И. Дене в урочище «Солянка» (ныне парковая зона города).